— Говорил и повторюсь. Нету у тебя пола. Призрак ты. Человек ты разумный, из псевдоматерии, который просто выглядит как девушка. Я-то прекрасно знаю, что ты и как макаронина выглядеть можешь, как полчаса назад. Так что любого, кто сочтет одну из твоих многих форм компрометирующей, можешь искренне и вслух считать дебилом.

— Говоришь разумно, — послушно кивнуло блондинистое только на вид создание. А затем, подумав, Юлька приняла форму плоского светящегося квадрата, висящего в воздухе. Метр на метр где-то. Затем, из этой белой плоскости, выдвинулось суровое бородатое лицо Маркса, нахмуренное всеми волосяными поверхностями. Строго посмотрев на меня, оно произнесло ровным, даже слегка торжественным, тоном, — Человек звучит гордо.

— Вооот, то, что нужно! — обрадованный новой гадости этому миру, я тут же закивал, — Пускай они на тебя узко не смотрят! А то ишь, видят только призрачную девушку! А ты куда больше, чем она!

— Больше, — согласился со мной Карл Маркс, — Ни один мой образ не является естественным, следовательно, ты прав. Я женского пола только по паспорту.

— Да! — горячо согласился я, чувствуя, что либидо помахало платочком, — Неогеника не может быть ограничена двумя полами и ты этому живое подтверждение!

— Живое ли? — попробовала погрузиться в экзистенциальный вопрос привидение, но затем, словно бы испугавшись, что наша голожопая дискуссия может уйти от гендерной проблемы в общее определение разума и необходимости для этого самого разума наличия слабой плоти, заявила, — Ты опаздываешь.

— Да?

Часы показывали неприятное. Я ругнулся и пошлепал в комнату одеваться. Когда вернулся, готовый к очередному учебному дню, Юлька снова была в образе Юльки. Только старой.

— Опять «кусты Придонья», — пожаловался я, — И пучки в подмыхах!

— Это для мамы, — пояснил мне призрак, — Она сегодня зайдет.

Даже малоэмоциональный ребенок будет скрывать от родительницы нечто своё. И, кстати, я уверен, что вовсе не потому, что ждет негативной реакции или чего-то такого. Просто родители и так задалбывают своим мнением и вниманием за первые 18 лет жизни. Хочется урезать порося, дабы глотнуть побольше воздуха.

Эх, хорошо сказал.

Оттарабанив учебный день, я оказался атакован секретарем деканата, которой, видимо, слегка подкрутили хвост за посыл Изотова в вольное плавание за дверьми. Тетка, заботливо меня обспрашивав, получила в ответ смущенное молодежное сопение, что мол, всё в порядке, после чего мы расстались с чувством выполненного долга и взаимной приязни. Поглазев, как целая орда студентов шумно и страстно уговаривает встрепанного несчастного паренька идти с ними на природу, я поинтересовался причиной популярности студента, чей внешний вид определенно вопиял о желании выспаться. Близстоящий товарищ с гитарой охотно мне объяснил, что это Кардаш и он бесценен, так как владеет способностями по контролю температуры окружающей среды. С ним и зимой в лесу в трусах ночевать можно, и летом с теплым пивом не останешься. В общем, человечище редчайших талантов и непревзойденной востребованности. Посмотрев, как две натуральных красавицы вжимают груди в уши бедолаги, я сочувственно покивал. Вот оно, тяжелое бремя настоящих героев. Способность исторгать из глаз и жопы смертельное излучение? Фу, дерьмо какое. А вот пиво охладить или суп разогреть — это да.

В общежитии было громко и было оно на китайском. Бабуля вовсю песочила внучку, а та ей отвечала много, часто и раздраженно, чем определенно подкидывала дровишек в костер ярости товарища Цао. Поняв, что это надолго, я, проскользнув в комнату Янлинь, где, обнаружив включенный компьютер, активировал одну из немногих известных мне программ, написав в ней простенький скрипт, с которого, наверное, начинает обучение программированию каждый человек. Совершив шкоду, я благополучно убежал к себе в комнату, куда через 20 минут начала долбиться молодая китаянка, глубоко возмущенная моим противоправным действием. Как она узнала, что это был я — суду неясно, но он не против, так как Янлинь нужно было выпустить много пара, а у меня никого дома не было.

Наконец-то это можно было сделать без КАПНИМА… Нет, я, конечно, молодой, а таким не только везде дорога, но и сношаться можно хоть в гамаке, в противогазе, и под песню, но старый разум возмущенный требует простого человеческого комфорта.

— Ты зачем это сделал?! — потребовала у меня ответа голая смуглая красавица, стоящая на четырех костях над моим утомленным страстью телом.

— Да ладно, я ничего не смотрел, — улыбнулся я, глядя в темные прищуренные глаза девушки, не далее, как несколько секунд назад с похрюкиванием грызшей мне плечи, — Просто подумал, что будет смешно.

— Смешно, — буркнула Янлинь, — Но я не про это! Тогда! Когда ты был туманом! Почему?!

А, вот что она хочет знать. Несложно понять, что из-за того, что она вломилась, тогда в комнату, мне пришлось применить какие-то экстраординарные меры. Законное желание.

— Не хотел тебе навредить.

— Влюбился?! — моментальный вопрос от совершенно не удивленной моим ответом девушки.

— Нет.

— Объясни! — вот это уже было озадаченно.

— Тут ничего сложного, — начал я, обнимая девушку за бедра ладонями, — Есть желание не причинять вред, оно общее и относительное, а есть решение. Первое гораздо слабее, оно позволяет людям успешно взаимодействовать друг с другом, однако, в критической ситуации, это желание аннулируется под влиянием более важных обстоятельств. К примеру, зайди в комнату кто-то незнакомый, либо кто-то из жильцов общежития, с кем я мало общался, для моего подсознания было бы критично спасти себя в первую очередь, ну а если человек при этом пострадал бы, оказавшись внутри меня, то это… издержки. Допустимые. В той ситуации у меня совершенно не было времени принимать решение. В случае тебя, бабы Цао, Салиновского и, наверное, Пашки, решение принято заранее.

Сев мне на бедра, девушка скрестила руки перед грудью, погрузившись в размышления. В такой ситуации приличные мужики обычно чувствуют в себе второе дыхание, ощущают приступ страсти, стремятся продолжить процесс межполового общения… но они просто не знают Янлинь. Та сначала вытрахивает из тебя всё возможное, а потом можно и поговорить. Как говорится: «Первым делом, первым делом — самолеты». Так что лежал я спокойный, как айсберг до «Титаника». Ну и после, наверное. Да, после — это логичнее.

— Ты злой! — голая китаянка утверждающе ткнула пальцем в мою бледную костлявую грудь.

— Есть немного, — пожал я плечами.

Не совсем злой, равнодушный слегка, да потрепанный уже двумя жизнями. Плюс, мне вечно действуют на нервы некоторые личности, проявляющие по отношению к бедному Вите нахрап и пытающиеся задавить его авторитетом. А я не дрожащий от страха лысый срочник, а большой и толстый дядька в прошлом, который на авторитеты клал с очень большим прибором. Видел их. В своем большинстве люди, повышающие голос, пытающиеся действовать нахрапом, делятся на 2 категории: те, кто привык иметь дело с дебилами, и те, кто сами по себе неполноценны, но стараются это скрыть. Первых узнать легко — это разные там сержанты, бригадиры строителей, главбухи в ЖЭК-ах, такая вот категория, которой вечно приходится орать на недоумков. А вот вторые куда интереснее и омерзительнее. По сути, они жалкие паразиты социума, научившиеся делать важный вид и за счет этого процветают, ничего, по сути, из себя не представляя. Ни мозгов, ни знаний, ни компетенции. Только крики и обещания. Их держат часто за счет собачьей преданности, потому что за громким и грозным фасадом не только скрывается собачья будка в качестве дома, но также и понимание, что утеря должности или места будет катастрофой.